За февралём идёт октябрь. Эта историческая аксиома касается не только известных событий почти столетней давности в России, а многих других государств. Демократические, либеральные, националистические революции, бунты и перевороты имеют свойство леветь, как только революция не приносит своих позитивных плодов.

Обвал экономики, снижение социальных стандартов, отказ от прежних льгот приводит к тому, что население разочаровывается в доминировании либеральной или националистической романтики над собственным желудком. Достаточно вспомнить, как в середине и конце 90-ых в Восточной Европе, Литве, Польше, Болгарии, даже не смотря на объявленную охоту на ведьм, к власти вернулись фактически трансформировавшиеся в социал-демократов функционеры коммунистического периода. И это, заметьте, в государствах, где левых чуть ли не юридически лишили возможности вернуться во власть.

При всём моём омерзении, которое я испытывают к тем, кто выходил на Майдан, я понимаю, что не все из них мечтали превратить мою страну в колонию Европейского Союза. Кто-то, глубоко обманутый сладкими речами брюссельских марионеток, выходил в том числе и с левым посылом: требовал справедливого распределения ресурсов, а не узурпации парочкой кланов всей финансово-экономической жизни 45-миллионной страны, деолигархизации экономики и политики, банального повышения зарплат и пенсий.

Именно эта прослойка ещё вчерашних, горячо верных сторонников Евромайдана может стать новой проблемой для властной верхушки уже ближайшей осенью, когда жить станет совсем туго. И совершенно не важно, что ещё вчера многие из них стояли под знамёнами евроинтеграции. Слившись с другими протестными группами, они быстро забудут про прежнюю идеологию, которая у них никогда не стояла на первом месте.

Наверное, такого рода протесты, условно говоря, могли бы мобилизировать электорат Коммунистической партии, как пока что ещё единственной более-менее серьёзной левой силы. Но де-факто запретив КПУ, власть, конечно, сделала огромную глупость. Даже набрав популярность, сравнимую с 2012 годом, коммунисты во главе с Симоненко вряд ли представляли собой серьёзную угрозу. За два десятилетия в украинской политике коммунисты уже утратили способность быть движущей силой, свыкшись с ролью подыгрывающих, что во власти, что в оппозиции. У коммунистов было два исторических шанса – 1999 год, пик непопулярости Кучмы, и Русская весна 2014 года. Но оба украинскими последователями Маркса и Энгельса были благополучно упущены.

Печальней от этого должно становиться не только коммунистам, но и действующей власти, как это, на первый взгляд, ни удивительно. За столь короткий период (до следующих парламентских выборов, которые могут состояться уже осенью) Киеву не удастся сформировать мощного левого проекта. Следовательно, соответствующий электорат может перейти к кому угодно, прежде всего, к силам с леворадикальным уклоном, который вдобавок будет носить уже федералистский характер, и даже выступать за конфедерализацию Украины.

Коммунисты - при всей оскорбительность вышеследующего термина в нынешних условиях - были всё-таки «проукраинской» партией: ни ДНР, ни ЛНР, ни Крым открыто не поддерживали. Партия же, политическая сила, организация, фронт или что там созреет к осени и зиме, выступающая с левых позиций будет нести более чем реальную угрозу действующему киевскому режиму.

Артём Бузила